Australian and New Zealand Diocese (ROCOR)

С 11 по 23 ноября 2017 года Австралию посетила делегация из Украины, которую возглавил владыка Августин, митрополит Белоцерковский и Богуславский, председатель Синодального отдела Украинской Православной Церкви по взаимодействию с Вооруженными Силами и другими вооруженными формированиями Украины, Председатель Богословско-канонической комиссии при Священном Синоде УПЦ.

Дорогой Владыка, сегодня мне представилась большая честь взять у Вас интервью.

Ознакомившись с вашей биографией, о многом хотелось бы поговорить: и о Вашем жизненном пути, и о Ваших педагогических проектах, и о постройке храма в Антарктиде. Думаю, всем православным людям в Австралии, которые молятся за мир в Украине, прежде всего захотелось бы услышать ваши слова об Украине сегодня.

1.  Вы не просто живете, служите в Украине, Вы являетесь ответственным лицом в Вооруженных Силах Украины по окормлению солдат, при этом принадлежите Московской патриархии. Как Вам удается это сочетать? Что вы говорите военнослужащим?

Я посещал с украинскими миротворцами Косово (9 раз), Ирак, Африку. Пребывание в Косово было наиболее комфортным в психологическом плане, так как было ясно, что твои воины являются гарантом, предохранителем от кровопролития. В Ираке было сложнее, потому что, если бы пришлось попасть в плен оппозиции режима, который пришел с Америкой, то нужно было бы им объяснять, почему я здесь и кого поддерживаю. А вот на Востоке Украины все еще сложнее: здесь в боевых действиях участвуют граждане одного государства, одной крови, и, большей частью, одного вероисповедания. От этого осознания я ощущаю сильную боль. Ясно, что на Востоке есть поддержка со стороны России, тем, кто находится по ту сторону линии соприкосновения. При этом Украина, как независимое государство, должна быть целостной и суверенной.

Как военный митрополит, я должен напутствовать украинских воинов и их командиров, должен поддерживать их. А им нужно противостоять вооруженным формированиям с той стороны, где также находятся наши верующие. Что же говорить нашим военным, как напутствовать?

У раскольников просто: мол, там есть оккупация, поэтому не смущайтесь. Это  необъявленная война. На той стороне – враг, а на вашей стороне – правда.

А я не считаю возможным для себя так говорить, учитывая, что все это происходит на территории Украины с участием граждан Украины.

У меня в такой ситуации для воинов есть четыре пожелания, за которые меня еще никто не упрекнул. Хотя псевдопатриоты и националисты рассуждают иначе. «Почему ты не объясняешь,  спрашивают они меня, – что там враг, оккупанты, что это агрессия со стороны России».

Мой ответ: «Вы хотите научить меня как мыслить и рассуждать, может в моем возрасте я сам буду определять, что и как говорить? Вы моложе меня, и еще не совсем понимаете, что за свои слова рано или поздно нужно будет отвечать. Вспомним события в Советском Союзе в 20-30-е годы: гражданская война, репрессии. Большевики в те времена много чего наговорили и натворили. А теперь их внукам и правнукам стыдно за своих предков».

Поэтому я стараюсь говорить так, чтобы не было стыдно ни завтра, ни послезавтра, ни после меня.

По сути: украинским военным, уходящим на ротацию в зону боевых действий, я говорю приблизительно так:

«Я молюсь за вас, чтобы Господь Бог сохранил вас от смерти, от раны, чтобы вы живыми и здоровыми вернулись домой» – это первое пожелание.

Второе: «Помните, что вы – члены команды, где есть командир, есть товарищи. Ведите себя дисциплинированно, ответственно. Особенно воздерживайтесь от спиртного. Потому что, когда человек выпил, ему и “море по колено”. Он, не зная брода, идет и неожиданно подрывается. А это ведь  не боевые потери! Как при этом себя чувствует командир, боевые сослуживцы, жена и родственники, когда узнают причину гибели? Вы должны поддерживать друг друга. Нужно быть хорошим товарищем для сослуживцев, хорошим отцом для подчиненных».

Третье: «Молитесь, чтобы на Ваших руках не было невинной крови. Война – грязное дело. А то, что происходит в Украине – особенно сложная, особенно отвратительная вещь. А ведь не каждому солдату после войны дано остаться чистым от невинно пролитой крови. Поэтому надо молиться, чтобы Господь сохранил Вас от пролития невинной крови. Когда ты получаешь приказ стрелять, подумай, есть ли там невооруженные мирные люди. Думай, даже получив приказ. После войны обязательно бывает “разбор полетов”. Например, в Косово и спустя двадцать лет продолжаются расследования, при которых выясняется, что тогда ты был героем, а сегодня – тебя судят.  Поэтому никогда не надо забывать об ответственности».

Четвертое: «Когда вернетесь домой, дай Бог, чтобы родители, жены и дети радовались вам, чтобы вы были нормальными и жены любили вас, и дети не убегали от вас. Чтобы родственники не шли к священникам и психологам для разрешения ваших проблем. Чтобы у вас не было послевоенного травматического синдрома  известного психологического расстройства после участия в боевых действиях. Поэтому надо поступать так, чтобы потом тебе не снились ужасы, совесть не мучила. Нужно быть честным в бою и вести себя мужественно и одновременно милосердно.

2.  Владыка, как относятся к Вам украинские власти? Казалось бы, Вы должны быть персоной нон грата? А вы при этом занимаете такой пост при Украинской Армии. К тому же Вы являетесь представителем Московской Патриархии.

Поэтому я еще раз подчеркиваю, что как я уже сказал ранее, раскольникам легче и проще, так как с той стороны линии соприкосновения нет их паствы, их последователей. А наши верующие  и с одной, и с другой стороны.

На встречах с представителями других религиозных организаций я подчеркиваю: «За то, что я проповедую, меня еще никто не упрекал – ни прокуратора, ни служба безопасности в Украине, ни за границей, ни в России. А то, что Вы говорите, вызывает разные реакции в мире. И это только начало. Пройдет время и вам придется отвечать за свои слова. Представьте, что произойдет объединение, восстановится целостность, и вы приедете туда, а вас спросят: «Это ты нас называл оккупантами и врагами?».

Я был по обе стороны “баррикад”, поэтому знаю, о чем говорю.

3.  И еще раз хочу спросить: и все это проходит для вас безнаказанно. Не страшно?

Националисты упрекают нас, что мы недостаточно патриотичны. Что мы не называем ту сторону вражеской, что там оккупанты, агрессоры. Упрекают, но меня это мало интересует. Еще в детстве меня упрекали, что я не пионер, не комсомолец, что я отсталый, что я верующий, что я – советский школьник, а исповедую несоветскую идеологию. Потом, когда был священником, упрекали, что я не так воспитываю верующих – надо, мол, в советском духе. Словом, мне не привыкать к упрекам. А ведь интересно: меня сегодня упрекают дети тех, кто упрекал меня в советское время.

Тоже происходит и с памятниками. Родители-коммунисты ставили, а теперь их дети избавляются от них, при том с глумлением. И это не вандализм, это хуже. Разрушая памятники с надругательствами, те, которые поставили деды и отцы, дети тем самым показывают свое отношение к родителям, это похоже на то, что они считают своих родителей недалекими, не состоявшимися людьми. Конечно, памятники советскому тоталитаризму надо снимать, но надо делать это цивилизованно: демонтировать – и все. А у нас не демонтируют, а показательно разрушают.

С высоты своих шестидесяти пяти лет я уже могу все сравнить и осмыслить. Поэтому отношение ко мне большинства меньше всего беспокоит. В юные годы я смущался, что я, возможно, неправильный, что я один такой, может я не прав. Но это было в детстве. Сегодня, оглядываясь назад, еще раз понимаешь, что нельзя угождать таким людям. Я, как верующий человек, я знаю, что есть Божий суд, а это все человеческое – изменчиво.

Когда интересуешься историей, легче предусмотреть, что будет дальше. В истории есть свой алгоритм. Но сейчас исторические страницы более спрессованы во времени.

Если раньше надо было лет 20-50 ожидать переоценки того или иного события, то сейчас это проходит скорее. Поэтому с общественным маятником нужно быть осторожным. Натянутый в одну сторону, а потом отпущенный маятник, летит и сносит все, но он с еще большей скоростью летит обратно и сносит все с противоположной стороны.

4.  Владыка, позвольте спросить вашу оценку о событиях в Украине.

Когда говорят об Украине внутри или вне ее, то обычно не обращают внимание на очень важный момент, который должен определять наше отношение к действительности и формировать видение перспективы. Надо исходить с того, что Украина является единственной страной в обозримом пространстве и времени, которая на момент получения независимости имела территории, которые не сама себе собирала. Они были определены ей во время пребывания в великой империи. Не Украиной, а центрами империи: Петербургом  от России, и Москвой  от Советского Союза. И даже до последнего времени  Крым вошел в состав Украины не решением Киева, а решением Москвы в 1956 г. То есть, начиная с прошлых столетий, заканчивая получением Крыма в состав Украины  это не дело Киева, а Петербурга, Москвы. Поэтому потеря Украиной Крыма не так остро переживается, как потеря Косово Сербией. Потеря Косово для Сербии была страшной трагедией. На момент отторжения Косово, если бы вы спросили любого серба: готов ли он отдать жизнь за Косово, чтобы оно не вышло из состава Сербии, то ответ был бы в большинстве случаев положительным.

А когда теряли Крым, не много украинцев сказали бы, что готовы умереть за него. Крым и Косово – большая разница. Поэтому 1991-92 гг. Руководству Украины надо было учесть, что Украина ментально не монолитна. Исторически Закарпатье, Буковина, Галичина, Волынь, Восток Украины, Крым – это не похожие образования. Галичане-активисты искренне стремились, чтобы Украина состоялась как полноценное сплоченное государство.

Но это желание не реализовалось по причине того, что они попытались сделать Украину большой Галицией. А это было нереально, потому что неумно! Единственное, что не надо было допускать в любом случае – сепаратизм. Украина должна быть многообразной, но целостной, за сепаратизм  серьезная ответственность. И в таком случае Украина процветала бы. Что мы видим сейчас: галичане попытались сделать так, чтобы по всей Украине стояли памятники Степану Бандере, чтобы взгляды на Украину, на жизнь строились бы через призму галичан. Вот в этом и заключается трагедия.

Второй важный аспект в понимании того, что происходит в Украине – это церковный раскол. Первый дестабилизирующий фактор – попытка преобразовать оригинальное вероисповедание  Греко-католическую церковь – в общенародное. Второй фактор – это собственно раскол Православия, т.е. при наличии Канонической законной Церкви, которая пребывает в общении со всем православным миром, существуют расколы  непризнанные другими Православными Церквями, но влиятельные в Украине, религиозные образования. Это единственное в православном мире подобное явление. Существуют православные страны: Греция, Кипр, Россия, Грузия,  Румыния, Белоруссия, Сербия, Болгария и прочие, где Православное христианство является традиционным, доминирующим и считается общенародным. И только в Украине существует такой церковный раскол. Ни в одной традиционно-православной стране этого нет.

Кто-то может возразить: например, в Греции есть старостильники. Но они малочислены, невлиятельны, и о них мало кто знает. В Болгарии в 90-х годах прошлого столетия была попытка образовать такой раскол, но он был вскоре устранен. А в Украине раскол приобрёл форму большого и, к сожалению, значимого явления.

Сегодня возникают новые проблемы в Закарпатье, Прикарпатье. Если из Украины и дальше будут пытаться сделать большую Галицию, то ничего хорошего ожидать не стоит.

5.  Владыко, следующий вопрос, который будет также интересен нашим читателям. В 2002 году впервые, не побоюсь сказать в мире, Вами были отслужены пять Литургий в воздухе. Как к Вам пришла такая идея? Как Вы решились на это?

Это не моя идея, она принадлежит моей команде. Когда Церковь на Украине получила независимость в управлении, надо было все делать впервые. Я стал епископом в сорок лет. Покойный Блаженнейший митрополит Владимир знал меня еще со студенческих лет и доверял мне. Начиналось обычно так: «Ваше Блаженство, давайте проведем конференцию “Церковь и СМИ?».  В ответ: «Хорошо. Организовывай и проводи». Состоялось. В следующий раз: «Ваше Блаженство, надо провести конференцию “Церковь и семья”». «Это хорошо. Давай, организовывай». «Ваше Блаженство, “Церковь и Армия”». «Проводи». Далее – «Церковь и молодежь»,  «Церковь и Образование», “Церковь и тюремное служение”, «Церковь и Братство», “Церковь и физкультура и спорт”… Так сложилось, что первые встречи на таком уровне проводились под моей ответственностью. Блаженнейший благословлял все начинания. Таким образом, у нас сложился актив-коллектив, который перерос в общественную организацию «Путь православных». Предстоятель Церкви благословил меня быть его духовником. Первым проектом созданной организации был Крестный ход к 2000-летию Рождества Христова. Это был первый масштабный Крестный ход со святынями в Украине  12 с половиной тысяч километров пешком и на автобусах. Затем был морской Крестный ход на военных кораблях Украины и России по местам боевой славы адмирала Ушакова.

Потом руководитель организации «Путь православных» обратился ко мне с предложением: «Давайте совершим воздушный Крестный ход. Сделали по земле, по водам, а теперь в воздухе «пройдем», там тоже есть коридоры, которыми на самолетах перемещаются верующие». Мне была понятна его идея, потому что тогда я уже несколько лет упражнялся в управлении военно-транспортными самолетами. Но задаюсь вопросом: «А как отслужить Литургию в воздухе? Ведь тут Чаша со Святыми Дарами, и все прочее. А как с турбулентностью, тряской? Что же делать? Чтобы Чаша держалась, я подготовил проект – Престола с шарнирами и магнитными креплениями для Чаши и Дискоса. Надо было все учесть: угол при подъеме и спуске, крен, возможную тряску. Изготовили Престол на Киевском авиаремонтном заводе и установили на самолете Ан-26. Я настроился, что все должно быть благополучно. Но один епископ обеспокоенно спросил: «Что ты придумал? Евхаристия, Кровь Христова, а вдруг ты прольешь Ее над Украиной?». Если бы он этого не сказал, я был бы спокоен, но после его слов заволновался: действительно, может произойти непоправимое.

Самолет Ан-26 – это не лайнер, высота в основном – 5 тыс. 200 м., все может быть. Но мы благополучно совершили пять Литургий во время пяти успешных перелетов по периметру Украины в течение пяти дней.

По правилам, один священник может служить в день только одну Божественную литургию. Конечно, мы могли организовать несколько священников и сделать 5 Литургий на 5 Антиминсах за два дня, но мы решили  одна Литургия в день. Время перелетов – от часа до двух с половиной.

Наш маршрут: Севастополь-Луганск, Луганск-Ровно, Ровно-Ужгород, Ужгород-Одесса, Одесса-Киев. Самое интересное было то, что отметил командир самолета – летчик солидного возраста. Он сказал, что за его многолетний опыт он не помнит случая, чтобы пять дней подряд полета прошли бы без единой встряски. И в моей практике летчика, хоть и небольшой, тоже не было такого случая. Правда, однажды мы встретились с грозовым фронтом, но благополучно его обошли.

Я слышал, что недавно запорожский Архиерей вроде бы тоже совершил Литургию в воздухе. Но то, что мы сделали в 2002 году – это было впервые в мире.

Желающим это повторить советую хорошенько подумать. Надлежащим образом все организовать и быть готовым отвечать перед Богом, Церковью за последствия в случае нештатных ситуаций, в том числе, за судьбу участников перелета. А пока жив, я, в случае необходимости, готов проконсультировать.

6.  Из вашей биографии мы знаем, что вы уже 20 лет летаете, до сих пор садитесь за штурвал и прыгаете с парашютом. Дорогой Владыко, не могу не спросить Вас, когда вы совершали свой последний прыжок и полет?

Хотелось бы, чтобы не последний. Летчики и парашютисты говорят в таких случаях «крайний».

Так вот, крайний прыжок совершил 12 августа 2017 года с высоты 4 тысячи метров, а крайний полет – 16 сентября, тоже в прошлом году.

7.  Заканчивая нашу беседы на такой оптимистической нотке, конечно, было бы интересно узнать, какое впечатление осталось у вас от православной жизни в Австралии и верующих людях?

На последнем Архиерейском Соборе в конце прошлого 2017 года Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Иларион, когда мы встретились, первым делом поинтересовался о моих впечатлениях о поездке в Австралийскую епархию.

Я не рассказывал ему какое впечатление на меня произвели природа, экзотика континента, а выразил свои впечатления от встреч с разными людьми, в частности, с верующими. Это особенная, по-настоящему православная диаспора с выраженными качествами:  терпимость, сплоченность, дружелюбие,  взаимоподдержка – одним словом, дружная православная семья. А ведь большая часть этих людей являются потомками белой эмиграции, волею судеб вытесненной ровно сто лет назад за пределы Российской империи в Европу, Турцию, Китай. И при этом они с честью сохранили человеческое достоинство и православную веру.

Я тогда сказал Владыке Иллариону: «Будь я моложе лет на двадцать, попросил бы Вашего благословения и содействия послужить лет пять в Австралии». Он доброжелательно улыбнулся, и мне стало ясно, что он понял меня.

Я очень благодарен Преосвященнейшему епископу Канберрскому, викарию Австралийско-Новозеландской епархии, владыке Георгию, который, как говорится, «держал на контроле» пребывание нашей паломнической группы в Австралии.

Конечно, должен быть отдельный разговор об инициаторе и организаторе нашей поездки – митрофорном протоиерее отце Михаиле Протопопове. Это действительно духовная глыба не только в православном мире, но и в научной и культурной среде, в котором сочетаются аристократичность, доступность и простота, несмотря на его достижения и заслуги.

Я жил в его доме, и ко мне отец Михаил с матушкой Кирой относились как к близкому родственнику. Я не одобряю использование цитат из Священного Писания, когда речь идет о быте, наших отношениях друг к другу, но в случае с отцом Михаилом, первое, что приходит в голову  это слова Иисуса Христа, когда апостол Филипп привел к нему своего брата Нафанаила: «Вот подлинный израильтянин, в котором нет лукавства». Вот и об отце Михаиле я скажу: Вот настоящий человек, христианин, священник». Дай, Бог, ему и матушке Кире доброго здравия еще на многая лета!

Покидая Австралию, я понимал, что в моем возрасте уже вряд ли получится побывать еще раз на этом прекрасном континенте, и надо смириться с этим. Но вот представьте себе: прошло совсем мало времени, а я уже скучаю. В глубине души затеплилась надежда, что Господь сподобит еще раз посетить далекий край…

Низкий поклон вам, добрые люди!

Беседу вела Светлана Мороз

2017 г.

Редакционная коллегия Епархиального журнала «Церковное слово» сердечно благодарит Высокопреосвященнейшего митрополита Августина за открытую и теплую беседу для наших читателей.