Australian and New Zealand Diocese (ROCOR)

Во вторник 8 декабря 2015, в 40-ю годовщину со дня смерти церковного деятеля, видного специалиста по православной литургике, протоиерея Ростислава Гана в Свято Покровской церкви в сиднейском районе Кабраматта при большом количестве духовенства и мирян была совершена проникновенная заупокойная служба.

Богослужение возглавил Преосвященнейший владыка Георгий, епископ Канберрский, викарий Австралийско-Новозеландской епархии. Ему сослужили благочинный штата НЮУ протоиерей Никита Чемодаков, приехавший из США внук отца Ростислава протоиерей Серафим Ган, настоятель Покровской церкви отец Борис Игнатьевский, другие священнослужители епархии: Николай Карыпов (из Мельбурна), Гавриил Макаров (из Брисбена), Георгий Лапардин, Иаков Карлес, Александр Корженевский, иеромонах Дорофей (Урусов), Давид Лойд, Дионисий Халим, протодиакон Александр Котляров, иподиаконы Николай Талевиков и Павел Кривошеев.

Об упокоении души отца Ростислава молились прихожане, как Покровского, так и других приходов епархии, в том числе прибывший из Тасмании младший сын отца Ростислава Николай Ган с супругой Ириной. Также — игуменья Мария (женская обитель «Новое Шамордино» в Кентлине), игуменья Анна (Введенская женская монашеская община в Bungarby) и сопровождающие их монахини. Пел молодёжный хор под управлением молодого регента Естратиуса Папагеоргиу.

По завершении заупокойной службы для всех пришедших почтить память отца Ростислава в прицерковном зале была организована поминальная трапеза, на которой священники и миряне в своих выступлениях делились воспоминаниями об отце Ростиславе.

Также все присутствующие получили в подарок от отца Гавриила Макарова второе дополненное издание журнала-буклета, посвященного памяти протоиерея Ростислава «Пастырь добрый. Биография и проповеди протоиерея Ростислава Ган (1911 — 1975), ко дню сороковой годовщины преставления». В издании опубликованы также стихи памяти отца Ростислава и его биография на английском языке.
После памятных мероприятий в Кабраматте, на кладбище Руквуд у могилы отца Ростислава и матушки Софии была отслужена панихида.

Биографический очерк отца Ростислава и воспоминания о нём

Отец Ростислав скончался в Сиднее 8 декабря 1975 года в возрасте 64 лет. Похоронен он на сиднейском кладбище Руквуд. Родился и жил в Китае 42 года. Остальные 22 года жил и трудился в Сиднее. В Сидней с семьей прибыл 12 апреля 1953 на пароходе Taiping (данные о приезде получены в Национальном архиве Австралии). В биографическом очерке, опубликованном в вышеупомянутом журнале, и в других материалах отмечаются следующие основные этапы его жизни и деятельности в Китае и Сиднее.

Китайский период

Отец Ростислав родился 16 июля 1911 в Маньчжурии на станции Чжаланьтунь западной линии КВЖД в семье обрусевшего немца Адольфа Александровича Гана, штабс-капитана 4-го Заамурского железнодорожного батальона, и учительницы Серафимы Николаевны Курочкиной. Был их единственным сыном.
Образование. Начальное и среднее получил в основанном в 1906 году Харбинском коммерческом училище КВЖД. В 1925 перешел для продолжения среднего образование в Харбинскую гимназию ХСМЛ, которую окончил в 1928. В том же 1928 году поступил в Харбинский политехнический институт и через три года в 1933 году получил диплом инженера-строителя. Параллельно с учёбой в ХПИ окончил, тоже в 1933, Харбинские пастырско-богословские курсы, признанные Архиерейским Синодом РПЦЗ как полноправное духовное Высшее учебное заведение.

Брак и семья. 9.2.1936 женился в Харбине на Софии Константиновне Юминой, 1919 года рождения, дочери священника Константина Юмина, племяннице епископа Цицикарского Ювеналия (Килина). Венчались они в Свято-Алексеевской церкви в Модегоу. Сыновья: Адриан (род. в Дайрене 27.12.1937, ск. в США 27.12.2011), Серафим (род. в Тяньзине 24.12.1940, ск. в США 25.7.2010), Алексей (род. а Хайларе в 1945. ск. младенцем) и Николай (род. в Харбине 19.5.1951).

Пастырское служение в Китае. 15.2.1936 сразу после брака, в праздник Сретения Господня, был рукоположен епископом Ювеналием в сан диакона, а на следующий день, в иерея. Первое назначение получил служить в Шанхае настоятелем домовой церкви во имя святого Димитрия Солунского при Коммерческом училище. Затем в 1937, стал настоятелем храма в честь Табынской иконы Божией Матери при женском монастыре в посёлке Какагаши неподалёку от города Дальний (Дайрен). В 1938 был назначен настоятелем храма во имя преподобного Серафима Саровского в Тяньцзине. Также работал в Пекине, в русской православной миссии, окормлявшей православных китайцев. В 1943 был переведён в Хайлар настоятелем Казанско-Богородицкого прихода. Параллельно с этим окормляет приходы в поселках Хакэ, Ново-Троицком и Хои-Хуль-Ди (Монголия). В этот период одновременно с пастырским служением преподает в разных школах Закон Божий и математику. В конце 1946 возвращается в Харбин и получает назначение на должность настоятеля Спасо-Преображенского храма в Корпусном городке, а также благочинным женской обители во имя Пресвятой Богородицы. Принимает в этот период деятельное участие в работе епархиальной типографии, руководит её издательским отделом. В апреле 1953 вместе с семьёй отец Ростислав эмигрирует в Австралию.

Епископ Ювеналий вернулся на Родину в 1947 году и был назначен епископом Челябинским. В одном из своих писем из Челябинска к пермской схимонахине Евсевии (Попатенко) он писал об отце Ростиславе: «Он крайне любил меня, слушал назидания и часто бывал на моих богослужениях, особенно на уставных, в обители Харбина. Ныне он большой молитвенник-подвижник, идейный пастырь, великий проповедник, особенно полюбивший писания Святителя Феофана Затворника Вышенского, выучивший почти наизусть его творения богодуховные».

Из выступления на вышеупомянутом поминальном обеде Александра Сергеевича Момота (1936 года рождения) о харбинском периоде его знакомства с отцом Ростиславом.

«Я помню отца Ростислава ещё по Харбину. Когда мне было 11 лет, я был выброшен из дому и оказался в приюте имени Митрополита Мефодия среди стариков. И вот отец Ростислав в первый раз пришел в этот приют служить Великим постом. Он подошел ко мне, положил руку на плечо и сказал, приходи в церковь, будешь читать Святый и Божий, а я был слепым. С этого моё чтение и началось. Пришло время, когда я стал читать почти весь Чистослов наизусть. Это одна сторона отца Ростислава.

Другая сторона. Это было в 47-м, 48-м, до 53-года. Союз советской молодёжи (в Харбине) был очень активным. Очень модно было высказывать, что Бог это выдумки богатых и священников. В школах в 47-м году прекратили преподавание на церковно-славянских языках и Закона Божия. У нас в маленькой Свято- Преображенской церкви в Харбине в Корпусном городке отец Ростислав начал преподавать Закон Божий для детей. Также по воскресеньям вечером после акафиста, всегда была беседа для взрослых. Я обычно бывал всегда на обоих.

У отца Ростислава не было страха перед сильными мира сего. Его предупреждали несколько раз, чтобы он особенно язык не распускал, а то его упрячут, как некоторых других. Он отвечал: „Ну, будет, что будет, что Бог даст“.

Он очень был активным в эти годы в Харбине. И где бы ни была беда, где бы ни было горе, отец Ростислав всегда был там, с добрым словом, с помощью, а иногда и с материальной, физической поддержкой.

Личность отца Ростислава была многосторонняя. Он был не только добрый пастырь, но и добрый человек. Он мне часто напоминал, что он здесь, как его учитель Христос, пришел, чтоб не призвать праведных, но, прежде всего, на покаяния. Это для меня всегда было очевидным даже в моей юности.

Он собрал вокруг себя большой кружок молодёжи, начиная с 6, 7 и до 20 лет и они почти всегда прислуживали и читали в церкви. Не знаю, как было здесь, но в Харбине ни в одной церкви не было столько много молодых и юных чтецов, которые принимали участие, не только в чтении, но и в прислуживании, как при нашей маленькой церкви в Корпусном городке.Таким я помню отца Ростислава. С ним я расстался, когда они уехали в Австралию, и только много, много лет спустя мы встретились вновь уже здесь в Австралии».

Австралийский период

По приезде с семьёй в Австралию, в Сидней, 12 апреля 1953, отец Ростислав сразу был назначен настоятелем Покровской общины в западном районе Сиднея, а затем и самого прихода. Как повествует Алексей Савин в своём очерке 2011 года, приуроченном к 75-летию рукоположения и к 100-летию со дня рождения, отец Ростислав сразу по прибытии в Сидней развивает кипучую деятельность. Поскольку у общины в то время не было своего храма, отец Ростислав вдохновляет её на постройку храма. Сначала на купленном участке устанавливается старый армейский барак, который превращается во временную церковь. Объединив вокруг себя деятельных и трудолюбивых прихожан, начинает сбор средств на сооружение большого каменного, златоглавого храма. Работает вместе с архитектором Михаилом Степановичем Миклашевским над разработкой проекта Свято Покровской величественной церкви с малым Пантелеимоновским храмом в подвальном этаже. Постройка начинается в 1957 и завершается в 1973, уже после смерти М. С. Миклашевского (умер он в 1964 и похоронен на кладбище Ботани).

В биографических материалах отмечается, что деятельность отца Ростислава в Сиднее была обширна. Кроме частых богослужений в церкви и исполнения треб, он посещает русских больных в различных больницах города, посещает православных заключенных в тюрьмах штата НЮУ, преподаёт Закон Божий в приходской школе и православным ученикам в австралийских сиднейских государственных школах. Он также окормляет дом престарелых и больных Русского Благотворительного Общества имени преподобного Сергия Радонежского, регулярно совершает там богослужения по субботам. По его инициативе был организован детский церковный хор, который готовил будущих церковных чтецов и певцов. Там же при Покровской церкви по воскресеньям он собирает молодежь, ведёт беседы на духовные и философские темы. Также преподаёт на сиднейских богословских курсах, готовивших священнослужителей для Австралийско-Новозеландской епархии. Будучи специалистом по литургике, помещает свои статьи в журнале «Православная Русь» под заглавием «Богослужебные справки». Помимо чисто церковной деятельности он также активно работает в комитете по выписке русских беженцев из Китая. Отец Ростислав пользовался большим уважением и любовью не только среди русской общины, но и у других местных славянских общин, а также среди австралийцев.

Преждевременная смерть его последовала в результате сложной сердечной операции, которую его ослабленный многолетней астмой организм не смог перенести. Отпевание почившего совершили архиепископ Сиднейский и Австралийско-Новозеландский Феодосий и епископ Брисбенский Константин в сослужении духовенства епархии, при огромном стечении народа. Простится с отцом Ростиславом пришли и представители Поместных Православных Церквей и других вероисповеданий, властей и общественных организаций. Пел торжественно и проникновенно приходской хор под управлением Анатолия Коробко, несколько песнопений пропел и большой детский хор.

Как отмечается в материале Алексея Савина, за свой преданный церковный труд, служение Богу и людям, отец Ростислав получил следующие награды: сан протоиерея, палицу и крест с украшениями. Перед его кончиной Архиерейский Синод РПЦЗ постановил наградить его митрой по случаю 40-летия его служения. У своих прихожан и всех его знающих, он завоевал любовь, глубокое уважение, оставил о себе в их сердцах светлую, добрую память.

В памятных сиднейских мероприятиях, посвященных 40-летию кончины отца Ростислава, участвовал и прибывший из США его 40-летний внук протоиерей Серафим Ган. Фрагмент интервью, которое он дал редакции:

«Мне много об отце Ростиславе рассказывала бабушка, папа мой и дяди мои, и конечно, наши прихожане. И не только прихожане этого Покровского храма, но прихожане и других храмов. И даже прихожане тех храмов в епархии, где я рос — Западно-Американской. Там тоже основались бывшие харбинцы и шанхайцы, которые с добрым сердцем хранят память о нём. И они тоже много рассказывали. И архиерей, который возглавлял эту кафедру в течение около 40 лет — Владыка Антоний Медведев, который подвизался в Мельбурне 11 или 12 лет, а потом был переведён после кончины святителя Иоанна в Сан-Франциско. Он всегда, как бы даже с гордостью говорил, что это мой духовник был, много рассказывал мне о нём.

Я в эти дни вспоминал эти сокровенные беседы с ним перед поступлением в семинарию, когда он мне рассказывал о жизни и трудах отца Ростислава, о его настроенности, о его аскетизме. И он сказал такую вещь, что отец Ростислав был такой знающий, но и такой смиренный. И вот эти слова они как-то остались со мной.

И я помню, когда возникали проблемы, сложности или какие-то искушения в семинарии, то я всегда приходил к нашим старцам в монастыре и как все жаловался на проблемы, искал поддержки. А монахи наши старые они говорили мне „смиряйся“.

И после вот этого пребывания в монастыре, после общения с владыкой Антонием и чтения тех книг, которые он и другие мне давали, я начал понимать, что смиренный человек это человек, который находится в состоянии примирённости, когда он примиряется с волей Божьей, отдаётся ей полностью, неограниченно, радостно как бы говорит: „Делай со мной Господи, что Ты хочешь“.

И судя по словам владыки Антония, отец Ростислав всё как бы воспринимал как дар, и доброе, и страшное.

Вы знаете, вот в афише, которая была выпущена (к юбилею), у него, очень напряженный взгляд, а в последние годы очень многие предпочитают портреты последних лет, где у него взгляд смягчённый. И вот это, в общем, результат вот этого смирения, когда всё принимаешь как бы от доброй любящей руки Божией, которая тебя направляет.

Мы знаем, что отец Ростислав испытывал трудности. Он скитался, как и все эмигранты, потом осел вот здесь в Австралии, начал строить большой храм. И мне многое в этом Покровском храме напоминает о нём.

Вы знаете, мне было приятно, я вот испытывал такой трепет что ли, когда я приближался к храму и когда я вошел, я почувствовал, что вошел в родной дом и что каждая иконочка, каждые кирпичик, всё как бы со мной разговаривает. И это было очень приятно. И всё это говорит о том, что он как бы с любовью и смирением сумел сделать из этого прихода настоящую общину и, слава Богу за это».

Первым выступившим на поминальном обеде был благочинный штата НЮУ протоиерей Никита Чемодаков (родился в Дайрене в 1951). Он был учеником приходской школы в Кабраматте, в которой преподавал отец Ростислав, а также прислуживал в старом еще тогда храме. Он вспоминает:
«В приходской школе, я помню, отец Ростислав всегда старался нас воодушевить на всё русское. Всё время вбивал нам в головы, что вы русские, вы русские, что вы должны гордиться, что вы русские. Часто приводил разные примеры: Григория Саввича Сковороды, первого русского религиозного философа, рассказывал нам о гениальности Николая Ивановича Лобачевского, о его неевклидовой геометрии, без которой невозможны всякие расчеты траекторий и запуски ракет. Я в то время был ещё мальчиком, и меня мало интересовала философия Сковорды, тем более геометрия Лобачевского, но, тем не менее, запало в душу, что у нас среди русских были выдающиеся люди, и есть, по сей день. Он старался вселить в наши души детей сознание, что русская нация, она всё-таки передовая нация. Много и других таких примеров он нам приводил.

Также он нас часто направлял на развитие культурной стороны. Он, живя здесь в Австралии, в этом районе, обращал внимания на то, что народ здесь живёт как-то не так, как он привык — ходят босиком, в колодках, одеваются не совсем прилично. Это его поражало, и он считал, что здесь часто приходится сталкиваться с отсутствием культурности.

Воспоминания мои, как прислужника. Такое запомнилось: его проповеди очень часто были лаконичными. Он говорил сжато, мало, но точно. Потом он любил, хорошо знал устав. Любил служить, петь и читать. Служил с таким подъёмом… Ходил много пешком, помогал всем. Жил не для себя. В последние годы, у него глаза сияли. Излучалась доброта и любовь».

Из выступления протоиерея Николая Карыпова (родился в Харбине в 1952).
«40 лет и 1 день тому назад произошел самый важный разговор в моей жизни. Этот разговор был в больнице накануне операции у отца Ростислава. Из этого разговора я потом понял, что он знал, что он не будет жить, потому что он мне дал некоторые поручения, чисто практические. Лицо его светилось. Не буду пересказывать этот разговор. Он был обо мне, о моей жизни, о моём пути. Если бы этого разговора не было, то я не стал бы священником. Это точно.

Отец Никита говорил о любви отца Ростислава к богослужению, к литургике, и он действительно был большим специалистом, знатоком устава. Из-за того, что он понимал эту красоту архитектуры всего литургического года, одна из его любимых тем была календарь, т. е. старый календарь. Он неоднократно выступал с лекциями на эту тему, потому что понимал, что новый календарь разрушает красоту литургического года. Также у него было ясное сознание того, что богослужение — это путь к богословию, т. е. к боговедению.

Отец Ростислав имел ясное, практическое познание Церкви как жизни в Святом Духе. Он говорил о том, что Церковь — это не религиозный клуб для благочестивых людей, а что-то гораздо более возвышенное, глубокое.

Отец Ростислав был очень начитанным человеком, и он считал, что каждый христианин должен быть образованным. Образование — это понятие о внутреннем устроении человека, а не только, чтобы нахвататься каких-то фактов. Я помню, когда у меня начали проявляться серьёзные интересы, он взял меня, провёл в киоск, выбрал книги и сказал: „Вот это тебе нужно читать“. Он набрал целую кипу книг. В основном это были книги о жизни в Духе Святом.

У нас в первой половине 70-х годов собиралась при церкви группа молодёжи, богословский кружок. У отца Ростислава было два „героя“: один с трагической историей, это — Ориген, греческий христианский богослов, философ, учёный, основатель библейской филологии, а другой — значительно ближе к нам, — это Василий Васильевич Болотов, тоже эрудит, как и Ориген, но историк Церкви.

Как и у отца Никиты, у меня сохранились ранние о нём воспоминания, когда я ходил по субботам в прицерковную школу, но отец Ростислав приходил к нам и в австралийскую школу, в High School, здесь в Кабраматта. Я чувствую, что вот те беседы, которые он с нами проводил, а также уроки Закона Божия, проповеди, и всё, что от него исходило, это меня хорошо подготовило к семинарии.

У него была большая любовь к молодёжи. Из истории съездов молодёжи известно, что он с самого первого из них, когда он только мог, всегда приезжал на съезды, участвовал в них. Он проводил и другие разные мероприятия. Он устраивал для молодёжи даже танцы, чтобы мы могли вместе проводить время. Устраивал пикники. Он интересовался молодыми силами, заменой старшему поколению. В первой половине 70-х годов он начал просто бить в набат, что у нас не хватает духовенства, что из молодого поколения люди должны идти и становиться священниками. Поэтому он радовался, когда видел у молодёжи зарождение интереса к вопросам веры, церковной жизни.

Я помню, когда я был студентом, мы с другом Колей Лаптевым, заинтересовались идеей постройки деревянного бревенчатого храма в женском монастыре в Кентлине. Я изучил этот вопрос по книгам, а Николай — он учился архитектуре — начал чертить и даже строить макет. Когда я показал макет отцу. Ростиславу, он был в таком восторге; быстро начал шагать по комнате. Он радовался, что сама молодёжь проявила такой интерес и инициативу.

Отец Ростислав был большой молитвенник, подвижник, знаток литургики, но более всего он был пастырем. Он был отец евхаристической, покаянной семьи, вот точно так, как мы читаем про отца Алексей Мечёва, Московского.

Отец Никита упоминал о портрете со строгим обликом. Это было внешнее. Кроме того, облик с годами всё время смягчался. Когда же человек приходил к нему на исповедь, он чувствовал, что он приходит не на суд, не к судье, а что он приходит к вождю кающихся. На своём опыте могу сказать, что через него светился лик Христовой сострадающей любви. Душа чувствовала, что тебя он не осуждает, он вместе с тобой, по слову апостола Павла — опускается до твоего уровня, для того, чтобы помочь тебе подняться.
Отец Ростислав также обладал большим чувством юмора, и это всегда очень помогало, чтобы утешить и поднять настроение.

Конечно, Покровский приход никогда не был собором идеальных каких-то праведников, но он был по слову Преподобного Ефрема Сирина обществом кающихся. Отец Ростислав был вождём кающихся.

Когда есть настоящий пастырь в приходе, то незаметно совершается чудо благодати Божьей, чудо Святого Духа. Люди становятся родными друг другу. Вот таким пастырем, таким вождём был отец Ростислав».
Из выступления протоиерея Гавриила Макарова (родился в Хайларе в 1958).

«Как-то трудно даже представит, что уже прошло 40 лет со дня преставления отца Ростислава. Мне думается, что многие в этом зале его лично может быть не знали, а только знали понаслышке от родителей, бабушек и дедушек. И то особое уважение сейчас у некоторой молодёжи памяти отца Ростислава, именно показывает, говорит о том, какое влияние он произвёл на свою паству, и даже на несколько поколений священнослужителей.

Когда скончался отец Ростислав, мне было 17 лет, а сознательно я уже начал его понимать и чувствовать его влияние на нашу семью, когда мне было 13 лет. На меня больше всего тогда повлиял какой-то его священнический облик.

Я тоже обучался в средней школе здесь в Кабраматте. Тогда один урок на каждой неделе уделялся Закону Божиему или, как это называлось по-английски, „RE“ — Religious Education. Приходили на эти уроки помимо русских православных учеников, также сербы и греки. Школа эта была с невысоким статусом, в то время там было много отважных ребят, любящих хулиганить. Я поражался как мои друзья и остальные, когда он приходил в рясе на уроки, все как-то относились к нему с таким особым уважением, никогда не делали никаких насмешливых замечаний, как это бывает иногда у подростков. Он своей выдержанностью и выражением сразу завоевывал внимание и уважение. У него был особый облик, присущий православным пастырям. Я смотрел на него иногда и думал, что нет, это что-то не из мира сего, какое-то воплощение старого библейского духа. Тогда, уже в возрасте 13–14 лет, помимо влияния моих родителей, слава Богу, мы всегда жили и росли в православной верующей семье, у меня, видно, под влиянием облика отца Ростислава и появилось какое-то тяготение к священству. Я понимаю, что в то время это было что-то наивное, мечтательное, романтичное. Мне было 13 лет, и я уже тогда говорил, что хотел быть как отец Ростислав, ходить, как он ходил, в чёрном, статно… Мне, как-то полюбилась эта картина. И вот получилось такое тяготение. Ну, конечно, я потом понял, что не в этом всё заключается.

В 80-м году я собрался в Свято-Троицкую семинарию в Джорданвилле. Мы поехали тогда в один и тот же год вместе с Джориком Чемодаковым, ныне он епископ Гавриил, Алёшей Городиловым и Костей Димитровым. Я как-то был приятно удивлён и в Джорданвилле, что многие из профессоров, старцев там, уже знали о нём, что он знаток устава, что он знаток литургики, готовил книги…

Есть некоторые вещи, которые я хорошо помню. У меня как-то запали в душу следующие его слова, что будет страшный суд, хотим мы этого или не хотим, верим или не верим, но мы там будем и дадим ответ. Также я запомнил, когда ещё был совсем молодым, его такие слова: „если ты не знаешь, что-то о церкви, то никого винить нельзя, это твоя вина. Если ты не знаешь, значит, ты поленился, не хотел узнать“. Повторяю, настолько впечатляющим было влияние его духовного облика, что ловил себя много раз уже, будучи священником, в том, что, когда у меня что-то где-то не получалось, где-то не так, где-то я не постарался — это, конечно много раз было — я, всегда думал, вот, я разочарую отца Ростислава. Вот он смотрит и он не доволен. Я ловил себя на том, что я иногда с ним беседовал, иногда спрашивал его, иногда мне стыдно перед ним было, что вот где-то я не проявляю себя, не делаю. Вот какое влияние может духовный аскет произвести на другую грубую душу, вроде моей. Как у меня всё, всё поменялось и до сих пор я чувствую, что редко проходит такой день, чтобы я в чём-то, как-то не вспомнил отца Ростислава. Бывало даже так, что в как-то трудный момент в жизни я вижу во сне отца Ростислава, как он служит, как по алтарю ходит. И это всегда давало мне огромное утешение.

Представьте себе, несколько лет назад, какая была моя радость, когда наш старший сын Адриан женился на правнучке отца Ростислава, на Любе Беликовой, дочери отца Ярослава и матушки Ларисы Ган. Самые приятные слова, которые я слышал за многие годы от своих родителей, это были „ты так почитал, так любил отца Ростислава, и вот он тебе сделал подарочек — Любочку“. И это действительно так. Но у нас не только Любочка в семье, но у нас с матушкой было бы трудно передать, какое утешение, удовольствие и радость мы имеем, что у нас часто по дому топает самый маленький член этой семьи. Это уже праправнучка отца Ростислава Кирочка.

И в завершении, в память отца Ростислава я хотел бы сделать вам небольшой подарок. Я первый раз над изданием этого буклета работал ещё в 1984-м году в семинарии, в этом издании есть ряд дополнений. Включены новые фотоснимки и биография отца Ростислава на английском языке. Строго не судите этот мой скромный труд. Пусть он вам лишний раз напомнит о нашем добром, удивительном пастыре. Светлая ему память!»

Добрыми словами на поминальном обеде почтила память отца Ростислава и Софья Михайловна Бойкова, приехавшая с семьёй в Австралию в 1965, и поселились они тогда в Кабраматте. В своём выступлении она вспоминала юмор отца Ростислава, и как он принял их:
«Это был наш первый священник и принял он нас, как своих. Потом у меня родился Федя, и матушка стала крёстной, и он всегда говорил: «Ну, вот Федюшка ведь нас и породнил!». Было много памятных интересных моментов, но хочу поделиться следующим. Было это накануне его смерти. Он позвонил мне из госпиталя и говорит: — Михайловна, Вы с Васильевичем приезжайте и привезите мою Машеньку, он иногда так её дома называл. Я спрашиваю его, а как у него с операцией? — А вот приедешь и узнаешь, — говорит он. Мы приехали, у него присутствовал владыка Феодосий и отец Николай Грант. Он мне дал открытку, и я её положила в куртку, а он говорит — что ты её так машинально положила, даже не заглянув в неё? А я говорю — так это Рождественская открытка. А он говорит — ничего подобного, ты её посмотри. Я посмотрела и вижу, он стоит у гроба Господня. И сказал, — «Вот эта моя фотография, будет всегда напоминать вам, что я свою матушку даю вам в руки, если, что-то случится завтра, чтобы вы за ней присматривали до её смерти…».

В завершении настоящего материала, цитата из одной проповедей отца Ростислава: «Господь силён всё претворить во благо, лишь бы было только наше доброе собственное желание, и проснулась наша собственная совесть. А в совесть почаще нужно заглядывать и особенно, и больше всего, нужно бояться того, чтобы кого-либо не обидеть в жизни. Нужно помнить и то, как мы часто неправильно судим о других людях и иногда истолковываем их действия в худшую сторону, а не в лучшую. Аминь».

Справка о захоронении

 Отец Ростислав и его близкие похоронены, как и многие другие жившие некогда в Сиднее русские православные священнослужители, монашествующие и церковные деятели, на сиднейском кладбище Руквуд. Две могилы на первом участке русской православной секции RO1 под номерами 1174 и 1175. Двойной памятник из черного гранита. Золотыми русскими буквами высечены имена усопших. В 1961 в возрасте 74 лет умерла мама отца Ростислава Серафима Николаевна, урожденная Курочкина (могила 1174). Затем в 1963 в возрасте 83 лет умерла Лидия Николаевна Курочкина (могила 1175). Через 12 лет не стало отца Ростислава (могила 1174). Последней на 82-м году жизни, 8.6.1991, умерла его жена, матушка София Константиновна (могила 1175). Вечная им всем память.

Дополнительные сведения

И вот, некоторые дополнительные сведения, которые могут быть интересны некоторым нашим читателям. На участке RO3 этой русской православной секции кладбища Руквуд, в первом ряду справой стороны есть несколько захоронений монахинь. Одна из них – монахиня Мария, в миру Варвара Григорьевна Федотова. Она родная сестра Ольги Григорьевны Юминой, матери матушки отца Ростислава Гана Софьи Константиновны и крестница епископа Ювеналия. Отец Ростислав её зять. Родилась она в Казани в 1882 (согласно данным в Национальном архиве Австралии).. Жила в Харбине  при соборном доме. В Австралию (Сидней) прибыла на пароходе  TJILUWAH 31 мая 1963. Жила у отца Ростислава. Скончалась в Сиднее в марте 1972. И относительно мамы отца Ростислава Серафимы Николаевны Ган (урожденной Курочкиной). Она родилась в Осе (Пермский край) 4.1.1888 и прибыла в Австралию (Сидней) отдельно из Китае на пароходе “Changsha” 11.2.1957 (тоже данные Национального архива Австралии)

Алексей Ивачёв
16/12/2015